Письмо первое
« Привет,
Пишу тебе из Лагеря Шаманов, что близ Доббивиладж.
Ты, наверное, удивляешься, куда я делся. Так вот, со мной всё в относительном порядке. Помнишь одного моего друга - Йо Асакуро? Его садистская подружка Анна заслала его в этот Лагерь, и он уговорил меня поехать вместе с ним туда. Так сказать, для моральной поддержки. Ещё, для моральной поддержки, он взял с собой одного придурка – Трея, ты его, как я понимаю, уже никогда не забудешь… Да, пожалуй, его никто после встречи не забудет…
А всё началось ещё когда мы ехали в поезде. Уже тогда я понял, что эта затея пахнет керосином. Я имею в виду то, что Трей поспорил с Амидамару, что если выпить немного бензинчику, то при рыгании (пардон за мой французский) на зажженную спичку может случиться пожарчик. Да уж… Этот «пожарчик» мы потом тушили всем вагоном!
Дорога в Лагерь оказалась одним из испытаний. Сначала Трей отказывался идти пешком, у него, видите ли, болело горло. Потом Йо останавливался у каждой закусочной и покупал себе эти чизбургеры. Я уже смотреть на них не могу! Когда к нам пристали какие-то..., уже не выдержал я. Ты знаешь, что меня вывести из себя не так уж просто, но это был предел. Собственно, я не знаю кто победил, но тому чернявому глисту я навалял! Он это запомнит…
Так, я отвлёкся.. Этот Лагерь Шаманов оказался настоящим лагерем строгого режима. Подъём в пять утра и пробежка не были худшими за весь день. Самое отвратительное было слышать жалобы этого синеволосого нытика!
Эта неделя была объявлена неделей «предварительных нагрузок». В общем, если не считать усиленности режима и кошмарного пойла, которое можно назвать едой только при богатой фантазии, здесь не так уж плохо. Пожалуй, я мог бы даже сказать Анне спасибо, что помогла нам остаться в форме.
Ладно, я побежал отжиматься ещё сто раз за то, что отвлёкся на письмо.
Пиши, адрес знаешь.
Ленни»
Письмо второе
«Ну, привет.
Твои печенья пришлись очень кстати. Но мне не довелось попробовать ни кусочка. Трей жалеет об этом до сих пор.
Ты хотела знать, кто там ещё, что мы делаем в свободное время, и не нужно ли мне чего. Отвечаю: кроме нас в этом Лагере довольно много народу. Однако мы общаемся лишь во время боёв. В своё свободное время мы по большей части спим. Да, все шесть с половиной часов. И ещё, я тебя ещё в том письме хотел попросить прислать мне дробовик. Или миномёт, что проще достать. Это не для меня. И даже не для Трея!
Дело в том, что нашим вожатым оказался Хром (ты, я думаю, помнишь его брата Нихрома). Йо тогда предложил мне два варианта: сделать пластическую операцию армейским ножом в походных условиях или сразу утопиться. Трей пообещал посодействовать в обоих случаях! Настоящий товарищ…
Собственно, я до сих пор думаю, что выбрать. Иногда мне кажется, что одно, а иногда, что гуманнее было бы выбрать второе.
Всё, заканчиваю, а то эти штрафные приседания вгонят меня в гроб. Кстати, подумай заранее, какой лучше: деревянный или… Короче, я в них не разбираюсь.
Пиши, адрес знаешь.
Лен.»
Письмо третье
«Рад, что смог доползти и написать.
Знаешь, в армии каждое письмо зачитывается до дыр. Здесь даже дырки стараюсь прочитать. Всё, я так больше не могу! Неделя «предварительных нагрузок» далась непросто. Теперь пошла неделя нагрузок «для шаманов»…
Трое пытались имитировать смерть. Пятеро пытались сбежать. Около восьми устроили заговор и напали на своего вожатого. С Силвой не так-то просто справиться. Йо кинулся ему помогать, в результате чего кто-то решил, что и мы с Треем к этому причастны…
Пишу из «карцера». Здесь это называется домиком для немного неуравновешенных. Пф! Это я-то неуравновешенный?! Я?!!!
(Здесь письмо переклеено скотчем)
Что ж… Я рад, что тебя здесь нет. Да избавит тебя Король Духов от таких сокамерников…
Пиши, адрес знаешь.
Л.»
Письмо четвёртое
«!
Сегодня посмотрел на календарь: осталась одна неделя… Я не доживу. Я серьёзно. К нам в «карцер» подселили ещё двоих за то, что они пытались покончить с собой. Один придумал довольно изощрённый способ: вселив в ложку дух бесплотный он стал передразнивать Голдву...
Если ты думаешь, что здесь мы просто сидим, то ты «слегка» ошибаешься. Вместо шести с половиной часов мы спим три. Еда стала хуже и реже. Нагрузки упорнее и извращеннее.
Вчера перед сном взглянул на Йо: мне стало его искренне жаль. Загибается здесь человек без своих чизбургеров. По-моему, даже в пещере Тартар ему не было так фигово. Зато Басону и Амидамару тренировки на пользу. А вот Кори нет. Её женская психика не выдерживает. Пару дней назад она устроила истерику и улетела куда-то в лес. Трея заставили искать её. Где он, я не знаю до сих пор…
Так, стучат. Значит, пора вставать и идти на утреннюю пробежку вокруг Лагеря…
Если смогу написать, напишу.
Л.»
Письмо пятое
«Так, спокойно. Осталось три дня…
Буду краток, а то рука не держит ручку. Нас выпустили из «карцера». Вернулся Трей. С Кори всё в порядке, чего нельзя сказать о нас с Йо. Пришли нам мыло и верёвку. Или нет. Найми чернокнижника и наведи порчу на… Ну хотя бы на Хрома.
Да, всё время забываю передать привет от ребят. Правда мы очень мало общаемся. Сил нет.
Пиши, может отвечу.
Л.»
Письмо шестое
«Я в шоке.
Когда остался ОДИН день, Анна прислала Йо письмо. Сначала он обрадовался. А потом долго лежал в обмороке. Она писала, что продлевает нам путёвку! НА ДВЕ НЕДЕЛИ!!!
Если, а точнее когда, я умру, завещаю тебе моё вунтау. Последнюю волю Йо и Трея я передам позднее, сейчас они не в силах открыть рот.
Они снова стучат. Что? Они урезали время сна до пяти часов даже при обычном режиме?! Но всё равно, я теперь хоть высыпаюсь.
Пиши.
Лен.
P.S.: Спасибо за порчу, Хрому кто-то навалял. Он снова на больничном. Нас взял Голдву. Ждём неприятностей.»
Письмо седьмое
«Сейчас ночь. Пишу тебе, чтобы ты знала, где нас искать, если что. Мы решили сбежать. Идея такая: выйдя из домика, направо, потом снова направо. Обогнуть вышку, проползти за кустами и рвануть в лес. Там будут искать долго. За это время успеем проплыть под стеной (мой личный рекорд 7 минут 38 секунд; потом надо откачивать). Возьмём только самое необходимое. Я настаивал оставить Трея.
Всё, побежал. Пожелай мне удачи. Если план удастся, я вернусь домой. Если нет, то я всё равно не смогу написать. За побег, кроме «карцера» и ещё более усиленного режима, запрещается переписка.
Писать бесполезно, аминь.
Л.»
